С дебатами ко мне лучше не подкатывать: чувство юмора, во мне сильнее чувства жалости…

Яркий солнечный свет беспощадно щипал глаза, даже сквозь плотно зажмуренные веки. Решительно отказываясь просыпаться, я отмахнулась от солнца рукой и попробовала перевернуться на другой бок, но от этого только окончательно проснулась и открыла глаза, от удивления уронив челюсть.
Сидя на зелёной полянке в окружении розовых единорогов, которые нахально строили мне фиалковые глазки, серебристо хихикали и выражали абсолютное дружелюбие.
- Давай дружить? - ближайший единорог кокетливо взмахнул серебряным копытцем и многозначительно подмигнул.
- Нет, пожалуйста...- шокировано шепчу. - Нет! - с криком ужаса я села на диване и теперь уж проснулась по-настоящему. Реальность встретила меня плотно задёрнутыми шторами и тотальным беспорядком, типичным для квартиры старшего брата.
Первым, что я увидела, были полусонные, ничего не понимающие, глаза Квентина, удивлённо уставившиеся на меня со стоящей, в другом углу, кровати, размещенной в холостяцкой квартире-студии.
- Кошмар приснился, - хрипло пояснила я и вздохнула с облегчением, уже было собравшись откинуться на подушку и ещё немного поваляться, вдруг приснится что-нибудь поинтереснее, как за моей спиной на кровати что-то заворочалось.
Я испуганно вздрогнула, и от этого движения голова взорвалась весьма характерной болью, одновременно с осознанием того, что раз Квентин лежит на соседней кровати, то ворочаться может только...
- Что? Он? Тут? Делает? - с непередаваемой акцентировкой придыхания, мое шипение звучала особенно внушительно, прям так особенно, что брат зарылся с головой в одеяло и начал мелко дрожать в приступе истерического смеха, в то время как мне оставалось только ощупать себя с ног до головы и с облегчением признать, что раз я при одежде, то ничего непоправимого так и не случилось.
- Моррисон! - взвизгнув, я рывком развернулась и от всей широты души залепила бывшему парню ладонью  промеж лопаток. За смачным шлепком последовало недоуменное мычание, а я уже снова сверлила глазами брата.
Нет, ну то, что мы вчера добротно отметили его возвращение в Палм-Спринг, было ясно, как день! Но вот что я, Вик, делают с Моррисоном на диване в черном бюстье и красных колготках...О, Господи! В лифчике и красных колготках! Так вот почему взгляд старшенького, становясь осмысленным, делается всё ехиднее и ехиднее!
Я уже сейчас могла предугадать постепенно оформляющийся в его мозгу дьявольский план. Плохо, очень плохо, что мы с братом так похожи. Я поступила бы также...
Долго думать и давать себе очередной час на раскачку было не камильфо: не то место и не тот прикид. Черт, а еще форум!
- Просыпайся, - все-таки спрыгнув с дивана и от всей души пнув бывшего куда бог пошлет, - не знаю как у тебя, а у меня сегодня важный день.
На пробежке можно поставить жирный крест, рассуждала я стоя в ванной перед зеркалом и вытирая лицо, мягким ворсяным полотенцем. Одеть нечего, а значит ещё и по магазинам придется пробежаться. Выключив кран и улыбнувшись себе любимой, я прямо в полотенце иду туда, где базируется кухня, и довольно улыбаюсь, увидев на стойке чашку со свежесваренным кофе.
- Катарсис, - довольно закатываю глаза и встаю, движимая идеей быстро одеться и уйти.
Уйти по-английски - не прощаясь, получилось плохо. Раздав всем страждущим целомудренные поцелуи в лобик, мне все же удалось покинуть братскую обитель и добраться до машины, преспокойно стоявшей на нижнем уровне минипаркинга.
Включив музыку, я целенаправленно ехала в район галереи Сохо, приободряя себя тем, что совсем скоро все мои печали уйдут прочь, испарившись в мощной цунами шоппинга.
Оказавшись на месте, и прицельно ткнув пальчиком в маленькое черное платье и классические лаковые лодочки  того же цвета, я зашагала в сторону примерочной, восторженно предвкушая, как здорово буду смотреться во всем этом.
Ожидания меня не обманули, плате село идеально, а туфли оказались настолько удобными, что снимать их в принципе не хотелось.
- Заверните, я беру, - довольно улыбаясь консультанту и кивая головой на лежавшую в примерочной одежду, - прям так и поеду.
Уровень жизненного позитива буквально зашкаливал, все же с таких маленьких радостей стоит начинать каждый день. Сорвав этикетки и протянув их вместе с карточкой  одной из девушек оформляющей покупки, я приняла пакет со своими вещами и терпелива ждала, когда терминал пропищит об окончании операции, но не тут то было.
Выслушав кучу извинений, я просто отказывалась признать то, что мне только что завили:
- Что значит, вы поддерживаете программу лимитированных трат? - резче, чем хотелось бы начала она, - я хочу эти туфли прямо сейчас, а вы мне предлагаете зайти за ними завтра? Что за бред?
Но вместо этого ей протянули глянцевый журнал, на страницах которого какой-то прагматичный идиот в красках расписывал то, что о чем не имел ни малейшего понятия.
Прочитав все это и поняв, что это скорее инициатива хозяина магазина, а не консультантов, я воровато улыбнулась консультанту и предложила:
- Туфли я оплачу наличными, - и, не давая ей возможности возразить, добавила, - это станет нашим маленьким секретом. Покидая магазин со всеми покупками, я отчетливо понимала, что если подобная манера отпуска товара приобретет характер эпидемии, то радовать себя парой-тройкой очередных покупок станет потенциально проблематично.
Проезжая перекресток двадцать четвертой и тридцать второй улицы, я продолжала протестовать против подобной несправедливости, совершенно позабыв, что о том, что мне стоит озаботится приветственной речью, по случаю открытия прессфорума, но ничего доброжелательного, внятного и в тоже время несколько пафосного в голову не приходило.
Оставив машину у центрального входа, я по привычке вручила ключи одному из парковщиков и вошла внутрь. Просторный холл FOX NEWS встретил меня радушными и местами неприязненными взглядами коллег. Плевать, пусть лучше завидуют, чем жалеют.
Стук каблучков о мраморные ступени ласкал слух, а безумно приятная на ощупь текстура материала платья, приятно прилегала к телу. Ха, ради этого стоило проснуться и явиться сюда, предварительно заскочив в магазин и оставив там кругленькую сумму.
Сейчас, я счастлива и даже Моррисон со своими улыбками и стрельбой глазками не выведет меня из этого состояния.
Да, именно так я думала, пока не раскрыла буклет, повествующий о повестке дня на сегодняшнем мероприятии.
Что за черт?! - изумленно выгибаю бровь и цокаю языком, понимая, что если тема лимитированного шопинга всплывет ещё раз, то мой глаз начнет нервно дергаться, а нервная система приобретет статус неустойчивой.
Подойдя к микрофонной стойке и с максимально доступным очарованием улыбаясь, я все таки заговорила, не сколько не сожалея о том, что так ничего заранее и не придумала.
- Добрый день, мои уважаемые! С вами всеми любимая и многих раздражающая Виктория дель Рей и не менее примечательный Джеймс Моррисон. Сегодня, мы собрались здесь, чтобы обсудить весьма животрепещущую тему. Джеймс, думаю сейчас самое время объявить во всеуслышание то, ради чего мы все здесь собрались и путем конструктивного диалога обсудить все за и против, касающиеся данной проблемы.
Начинать ярко, держать интригу и красиво перекладывать с больной головы на здоровую - это наше все. Примерно то же самое читалось во взгляде Джея, но он, как и должно профессионалу и настоящему мужчине взял слово и продолжил, может и не настолько живо, зато с куда большей охотой контактируя с залом. Последняя девушка, которой он предоставил слово вещала так самозабвенно и с огоньком, что мне даже захотелось похлопать, как вдруг, эта мисс Сент-Бейкер перечеркнула весь мой положительной настрой одной, казалось бы невинной фразой.
- Мисс Сент-Бейкер, - говорю я громко, демонстративно игнорируя ремарку Моррисона, - вы наверное имеете степень по психологии, а может и по нетрадиционной медицине, что вот так просто говорите о шопоголиках, алкоголиках и прочих -голиках. А если по теме, вы за или против лимитированного шопинга? Да или нет, м? - мой голос слаще патоки, но это совершенно ничего не значит.
Эта маленькая глупышка в дешевых одежках из "Маркса и Спенсера" совершенно не понимает о чем говорит. И пусть она тихо села на свое место, это уже не спасет ее от внимания публики.
- Да и с чего вы взяли, что женщины усомнятся в своих правах? А вдруг им понравится? Вот появится шопоголическая разновидность стокгольмского синдрома.
Все прозвучало настолько невинно, если бы не зловредная усмешка, растянувшаяся на губах Моррисона, которая тут же улетучилась, стоило мне, якобы нечаянно, наступить  ему на ногу, оставляя на носике ботинка видимый отпечаток квадратика-набойки.
Вечно ты все портишь...
Не стесняйтесь, нам всем очень интересно, - продолжала я, косвенно агитируя публику поддержать оратора аплодисментами.